Все это слишком напоминает мне Китай времен Мао. Отречение, самокритика, публичные мольбы о прощении. Я человек старомодный и предпочитаю, чтобы меня просто-напросто поставили к стенке и расстреляли.
Темперамент не переменишь, для этого он слишком стар. Его темперамент определился, установился. Череп, а после темперамент — два самых неподатливых атрибута человека.
- У меня был роман с девушкой. — Серьёзный? — А что, его серьёзность способна улучшить или ухудшить моё положение? По наступлении определённого возраста все романы серьёзны. Как и сердечные приступы.
Поэзия либо что-то говорит вам с первого раза, либо не говорит ничего. Проблеск откровения, проблеск отклика на него. Это как молния. Как приход влюблённости.
Когда она подносит чашку к губам, он склоняется над нею и касается ее щеки. - Вы очень красивы, - говорит он. - Надо будет подбить вас на какой-нибудь опрометчивый поступок. - Он снова прикасается к ее щеке. - Оставайтесь. Проведите со мной ночь. Поверх чашки она бросает на него твердый взгляд. - Зачем? - Затем, что это ваш долг. - Почему долг? - Почему? Потому что красотаженщины не может принадлежать только ей одной. Это часть дара, который она приносит в мир. Так что она обязана этим даром делиться.
Но он отец, такова его доля, а отец, старея, все сильнее и сильнее привязывается - тут уж ничего не поделаешь - к дочери. Она обращается во второе его спасение, в невесту его возрожденной юности.