Сейчас все мои помыслы направлены на то, чтобы обустроить себе идеальное чердачное
одиночество, при котором были бы учтены все необходимые и простейшие требования моей натуры… Ежедневная
борьба с моей головной болью и умопомрачительное разнообразие моих недугов требуют такого к себе внимания, что я рискую при этом стать педантом – что ж, это противовес слишком всеохватным, чересчур возвышенным порывам, которые имеют надо мною такую
власть, что без серьезных противовесов я сделался бы совершеннейшим сумасбродом. Я только что пришёл в себя после жесточайшего приступа, и вот, едва только стряхнув двухдневную немощь, с самого пробуждения гонюсь своим воображением за самыми немыслимыми вещами и думаю, что утренняя заря едва ли рисовала перед обитателями мансард более чудесные и желанные образы. Помоги мне сохранить это уединение, не выдавай того, что я в Генуе, - я должен немалый срок прожить без людей, в городе, языка которого я не знаю; повторяю, я должен это сделать, - не бойся за меня! Я живу так, будто столетия – ничто, и следую своим мыслям, не думая о датах и газетных новостях.