Не воскресить гармонии и дара, Поленьев треска, теплого угара В том очаге, что время разжигало. Но есть очаг вневременный, и та Есть оптика, что преломляет судьбы До совпаденья слова или сути, До вечных форм, повторенных в сосуде, На общие рассчитанном уста…
Дикость. Дикие мысли. Необузданная, извращенная, Яркая, безумная одержимость. Я болен тобой. Ты так прекрасна, любимая. Я размельчаю тебя в Совершенный, мягкий порошок, И втягиваю… Слизываю с кончиков Собственных пальцев. Любимая, ответь мне. Твой образ послан мне Каждодневной гибелью. И изо дня в день я не могу Дождаться своей участи… Теперь предай меня земле, Любимая. Теперь предай меня земле.
Я, по-моему, не написал ни одного стихотворения совершенно трезвым. Однако написал несколько хороших - или плохих - под молотом черного бодуна, когда не знал, что лучше - еще выпить или вены вскрыть.
В сущности, не было отдельных стихотворений Блока, а было одно, сплошное, неделимое стихотворение всей его жизни; его жизнь и была стихотворением, которое лилось непрерывно, изо дня в день, — двадцать лет, с 1898-го по 1918-й.
Я пишу стихи. Следовательно, стихи эти и должны быть сами по себе позицией, базой, платформой. И ни черта не значит, что я думаю о Вьетнаме, о Стрипе, ЛСД, Шостаковиче, о чем угодно. Почему поэт обязан выступать Провидцем?…
- Это замечательные стихи, - вздохнула Искра. - Я думаю, нет, я даже уверена, что скоро их оценят и Сергею Есенину поставят памятник. - А какую надпись ты бы сделала на этом памятнике? Они провели конкурс, и Вика тотчас признала, что Искра вышла победительницей, написав: «Спасибо тебе, сердце, которое билось для нас». Только слова «билось для» они дружно заменили на «болело за».
Для одной женщины, которую ты полюбишь или наверняка полюбишь, страстный стих будет признанием, а для всех других - беззастенчивым рифмованным обманом.