Я ведь, кажется, уже писал, что с самого раннего детства, когда задумывался о предстоящей взрослой
жизни, испытывал смутный
страх. Поэтому ощущение того, что я расту, вызывало у меня тяжёлое, тревожное чувство. А рос я, увы, быстро: мне покупали брюки навырост, чтобы можно было понемногу удлинять их, отпуская манжеты. И каждый год, как во всякой семье, на стене помечали карандашом, на сколько я вырос. Это происходило в гостиной, в присутствии домашних, и все радовались, все надо мной подшучивали. Я тоже изо всех сил изображал
веселье. А сам внутренне сжимался, ибо знал: когда я стану таким же большим, как
взрослые, мне суждено столкнуться с неведомой страшной опасностью.