Творческий тупик покажется смехотворной мелочью лишь тем вялым душам, кто никогда не пытался что-нибудь создать. Это не просто бесплодная попытка, забракованная работа, но ты весь, когда в тебе умирает маленький бог, некая твоя часть, казавшаяся бессмертной.
- Можем. - Пошутить. - Почудить. - Только без пустопорожней радости. - Конечно. - Хотя пустопорожняя радость лучше безрадостности. - Не думаю. Контраст между отчаянием и пустопорожней радостью лишь усилит отчаяние. - Но если пустопорожняя радость будет безудержной, то, возможно, ее нелепость одолеет отчаяние и вызовет подлинное веселье. В сей критический момент пустопорожняя радость может стать первой ступенью на философской лестнице к полному пониманию вселенной, не так ли? - Маловероятно. - Почему бы не попробовать? Раз уж мы в неподдельном отчаянии, почему бы не впасть в пустопорожнюю радость, используя это как последнее средство? - Давай попробуем.
В здоровом организме сломанная, но правильно вылеченная кость в месте перелома становится крепче. Все живы, говорил себе Генри, в запасе осталось прилично лет. Однако жизнь его изменилась. Раз столкнувшись с жестокостью, навеки обретаешь спутников, чьи имена Подозрительность, Страх, Тревога, Отчаяние, Безрадостность. С твоего лица исчезает естественная улыбка, а прежние естественные радости теряют свой вкус.
Слава - нечто абсолютно внешнее, исходящее от чужих умов. Она существует в том, как на тебя смотрят и держатся с тобой. В этом смысле быть известным все равно, что быть геем, евреем или представителем явного меньшинства: ты - это ты, а люди проецируют на тебя свое представление о тебе.