Русский фатализм делает жизнь гораздо более гибкой и оставляет больше пространства для манёвров. В общем и целом это практично: поскольку случиться может что угодно, не стоит ничего планировать заранее.
Россия подобна роману Достоевского. Определённо ничего доступного, легкоусваиваемого, лестного или благодарного для осмысления. Она полна смыслов, которые надо вычитывать между строк, невысказанных соглашений, нюансов и иерархии, которые надо научиться видеть и понимать.
Общение в России настолько важно, что внешние обстоятельства перестают иметь значение. Несколько раз мне случалось жарить шашлык в холод и под дождём - если мы решили отправиться в парк на шашлыки, мы так и делаем, независимо от капризов погоды.
Люди без притворства говорят то, то что думают. В этом смысле Россия - страна спасительно либеральная. Никто не заботится о политкорректности; на деле это означает, что полемика иногда бывает более прямой и откровенной, чем в западном мире. Русские не живут в демократическом обществе, но, сравнивая их, например, со шведами, я иногда спрашиваю себя, какой из этих народов свободнее психологически.
Как бы то ни было, русский коллективизм вызывает прежде всего симпатию, в особенности потому, что он порождает множество прекрасных явлений. Одно из самых лучших его следствий - культурная общность, подобную которой я нечасто видела у других народов. В России культура, поэзия и литература встроены в жизнь.
Дума не сумела создать себе статус избранного народом органа, как в президентских демократиях, то есть стать противовесом президенту. Вместо этого она стала собранием чрезвычайно интересных в принципе личностей, которые затевают блестящие телешоу, кулачные бои и состязания в красноречии.