Я научился не лезть в драку, если обречен на поражение. В то же время, никогда нельзя давать оскорбившему тебя человеку уйти от ответа. Выбери подходящее время и нанеси ответный удар, когда сам будешь в выгодной позиции, — даже если у тебя уже не будет необходимости в этом ударе.
Я извинял и прощал таких, как Харальд, поскольку мы родственники. Потом я обнаружил, что родство еще не гарантирует любви и что у меня крайне мало причин брать Харальда под свою защиту.
Расследование убийств, возможно, самое одинокое занятие на свете. Друзья жертвы приходят в волнение и отчаяние, но рано или поздно — через несколько недель или месяцев — их жизнь возвращается в нормальное русло. Ближайшим родственникам требуется больше времени, но даже они преодолевают горе и тоску. Их жизнь продолжается. Но нераскрытые убийства гложут, и под конец только один человек думает о жертве и пытается восстановить справедливость — полицейский, остающийся один на один с расследованием.
Лисбет рано усвоила, что слезы ничему не помогают. Она также поняла, что каждая попытка привлечь чье-либо внимание к обстоятельствам ее жизни только усугубляет ситуацию. Следовательно, она должна была сама решать свои проблемы, пользуясь теми методами, которые сама считала необходимыми.
Как-то утром на второй день Рождества она сделала для себя ужасное открытие. Она совершенно не понимала, как это произошло и как ей теперь с этим быть. Впервые за свою двадцатипятилетнюю жизнь она влюбилась.
В таком случае тебе, возможно, будет любопытно узнать, что у меня тоже имеются принципы, играющие роль моей собственной комиссии по этике. Я называю их «принципы Саландер». Для меня мерзавец всегда остается мерзавцем, и если я могу навредить ему, раскопав о нем всякое дерьмо, то он только того и заслуживает. Я просто осуществляю возмездие.