Те, кому я беспрекословно верю, открыто говорят друг с другом о трагизме положения, о тупости наших военных, о кретинизме Риббентропа, о болване Геринге, о том страшном, что ждет нас всех, если русские ворвутся в Берлин А Штирлиц отвечает: «Ерунда, все хорошо, дела развиваются нормально».
— У меня есть коньяк. Хотите выпить? — Спасибо. У меня тоже есть коньяк. — Зато, вероятно, у вас нет салями. — У меня есть салями. — Значит, мы с вами хлебаем из одной тарелки.
— Все настолько глупо и непрофессионально, что работать практически совершенно невозможно. Невозможно понять логику непрофессионала. — А может, он хитрый профессионал?…
- Они думают, если я не провалился за эти двадцать лет, значит, я всесилен. Хорошо бы мне стать заместителем Гиммлера. Или вообще пробиться в фюреры. Хайль Штирлиц. Я становлюсь брюзгой? — Ничего, тебе идёт.
Это ваш элегантный шеф научился в своих университетах танцевать и носить фрак. А я до сих пор не знаю, как надо есть яблоко — резать его, или есть так, как принято у меня дома: целиком. С косточкой.
Они все фантазёры, наши шефы. Им можно фантазировать, у них нет конкретной работы. А давать руководящие указания может даже дрессированная шимпанзе в цирке.