Сейчас, как и раньше, меня могут обвинить в том, что я такой бессердечный, позволяю людям разрушать себя на моих глазах, чтобы я мог снимать или записывать их. Но я не считаю себя бессердечным — я просто реалист. Я еще в детстве понял, что, злясь и указывая кому-либо, что он должен делать, ничего не добьешься — и это просто невыносимо. Я понял, что куда проще влиять на других, если просто заткнуться, — по крайней мере, может, в этом случае они сами начнут сомневаться. Когда
люди будут готовы, они изменятся. Но не раньше, и иногда они умирают прежде, чем дозреют до этой
мысли. Нельзя никого изменить, если он сам не хочет, и если кто-то хочет измениться, его не остановить.