Я научился ценить музыку, я увидел в ней некую панацею, универсального целителя. Я понял, что музыка - это возможность проникнуть туда, где меня примут и полюбят; туда, где нет ни правил, ни догм.
Моя слабость превращалась в силу, уродство - в красоту, Апатия к миру - в желание спасти его. Я стал парадоксом. Сейчас, как никогда прежде, я стал верить в себя…
Меж всех вещей, что могут быть созерцаемы под сводом небес, ничто не выглядит столь возбуждающим чем человеческий дух, насилующим человеческие чувства, вызывающим ужас или восхищение, как чудеса, монстры и мерзости, сквозь которые мы видим труды природы вывернутыми, изуродованными и обезглавленными.
Единственное, чего я не мог понять - испортила ли меня средняя школа или, наоборот возвысила. Может быть, произошло и то, и другое, ведь развращение и просвещение часто оказываются неразделимыми.
Вообще-то я рос маменькиным сынком, испорченным мамой и неблагодарным ей за это Она хотела, чтобы я был похож на неё, зависел от неё и никогда не покидал её.
Апокалипсис не приходит с огнём и разрушениями, он происходит на персональнальном уровне. Если ты веришь, что ты центр собственной вселенной, и ты хочешь увидеть эту вселенную разрушенной, достаточно одной пули.