Поскольку он сам не любил танцевать, Терезой завладел его молодой коллега. Эта пара прекрасно смотрелась на танцевальной площадке бара, и Тереза казалась ему красивей обычного. Он изумленно наблюдал, с какой точностью и послушностью она на какую-то долю секунды предупреждает волю своего партнера. Этот танец словно бы говорил о том, что ее жертвенность, какая-то возвышенная
мечта исполнить то, что она читает в глазах Томаша, вовсе не была нерасторжимо связана только с ним, а готова была ответствовать зову любого
мужчины, который встретился бы ей вместо него. Не было ничего проще вообразить себе, что Тереза и его коллега - любовники.
Простота этого воображаемого образа больно ранила его! Он вдруг осознал, что Терезино
тело без труда представляемо в любовном соитии с другим мужским телом, и впал в уныние. Лишь поздно ночью, когда они вернулись домой, он признался ей в своей ревности. Эта абсурдная
ревность, исходившая всего лишь из теоретической
возможности, была доказательством того, что Терезину
верность он считал безусловной предпосылкой их
любви. Так мог ли он попрекать ее тем, что она ревновала к вполне реальным его любовницам?…