– Я ловлю себя на мысли, что говорю с тобой, когда тебя нет. Просто разговариваю. Веду беседы. На самом деле – ничего подобного, но мне просто кажется, что именно это и надо сказать, кроме того, он несравнимо симпатичнее Джеральда. – Лучше б ты не втирал мне такую ***ню, – говорит он. – Как-то это мерзко. Сбивает с толку.
– Она мне сильно нравилась. Тим молчит, но потом спрашивает: – Тогда почему же ты не заплатил? Он не смотрит на меня. Тут я заржал. – Она мне, конечно, нравилась, но не настолько, – говорю я и сажусь в машину.
– Надо же, какое совпадение, – говорит Лорен. – Утром я видела, как две собаки занимались любовью у меня перед общагой. Это было очень странно, но определённо поэтично с точки зрения эротической образности. В конце концов мне находится что сказать. – Лорен, собаки не занимаются любовью, – говорю я ей. – Они ***утся. – Ну, оральный секс их точно не смущает, – смеется Мона. – Собаки не занимаются любовью? – спрашивает меня Стамп с изумлением. – Я бы пораздумал над этим, будь я на твоём месте.
— Я ловлю себя на мысли, что говорю с тобой, когда тебя нет. Просто разговариваю. Веду беседы. На самом деле — ничего подобного, но мне просто кажется, что именно это и надо сказать, кроме того, он несравнимо симпатичнее Джеральда. — Лучше б ты не втирал мне такую фигню,— говорит он.— Как-то это мерзко. Сбивает с толку.
— Но я хочу узнать тебя,— говорю я.— Хочу узнать, кто ты есть. Он морщится, поворачивается ко мне и произносит, вначале повышая голос, а затем смягчая его: — Никто никогда никого не узнаёт. Нам просто приходится мириться друг с другом. Ты никогда меня не узнаешь.