Старые слоны, прихрамывая, уходят умирать в холмы; старые Американцы выбираются на автостраду и укатываются до смерти на своих невъебенных драндулетах.
Сначала нам нужна машина. А после кокаин. Затем кассетник для особой музыки и мексиканские рубашки из Акапулько. Единственно стоящим вариантом подготовки к путешествию, чувствовал я, будет разодеться как павлины, обдолбаться до озверения, ***рить по пустоте и сделать репортаж.
Закажи туфли для гольфа, иначе мы не выберемся из этого места живыми. Ты заметил, что эти ящерицы не испытывают никаких затруднений, когда снуют по этой мерзости, - а все потому, что у них на лапах когти. Мы находимся прямо в центре этого ***аного террариума! И ведь кто-то дает бухло этим чертовым тварям! Еще немного, и они разорвут нас в клочки.
Время от времени, когда твоя жизнь усложняется и вокруг начинают виться всякие скользкие подхалимы, настоящий, действенный курс лечения - загрузиться под завязку гнусной химией, а потом мчаться, как бешеная скотина, из Голливуда в Лac-Beгac. Расслабиться, как это бывало, в чреве исступленного солнца пустыни. Вернуть крышу в прежнее состояние, привинтить ее наглухо болтами реальности; намазать рожу белым кремом для загара и двинуться дальше с музыкой, врубленной на полную громкость, и хотя бы с пинтой эфира.
Включить радио. Включить магнитофон. Смотреть вперед на заходящее солнце. Опустить все окна, чтобы лучше вкусить прохладный ветер из пустыни. Вот это я понимаю. То, что доктор прописал. Полный контроль. В субботний вечер в Лас-Вегасе катят себе в удовольствие по главной трассе два клевых парня в ярко-красном, яблочного цвета Шевро обкуренные, закинутые, обдолбанные Хорошие люди.
Здесь как в армии, действует акулья мораль: пожирай раненых. В закрытом обществе, где виновен каждый, единственное преступление — попасться. В мире воров единственный смертный грех — глупость.