Она была вся кругленькая, выглядела мягкой, но эта мягкая округлость была приятна. Как масленая булочка. Нет, не жирная. Сбитая. У неё было ровно столько лишней плоти, чтобы убрать углы и оставить округлости. Даже там, где у женщин бывают углы, линия скулы, костяшки пальцев и даже локти, у мисс Маффин были круглыми. Какое то мгновение он ощутил боль, такую острую Он хотел её - и будь что будет. Чудесное чувство. Необычное. Яркое. Он хотел вжаться в её мягкость, утонуть там. И все её округлости словно были созданы, чтобы утолить его печали.
«Господи, - подумал он. - Она как шампанское». Он хотел не только пригубить её, но выпить до дна - все её мельчайшие движения, все эти гримаски; ему хотелось её щекотать, щекотать до тех пор, пока смех её не перейдет в слезы, пока она не завизжит.