Самое странное в сновидении - не то, что в нем происходит, а с кем. Во сне субъект лишается центра самоидентификации. Это значит, что мы перестаем быть только самим собой. Сквозь истонченное дремой Я просвечивают чужие лица и посторонние обстоятельства. Осчастливленные ветренностью, мы бездумно сливаемся и делимся, как амебы. При этом во сне мы перестаем считаться со всеми грамматическими категориями, включая одушевленность - как на картинах Дали, где вещи совокупляются без смысла и порядка: швейная машинка с зонтиком.