Главное же, я видел, что он из-за меня расстроился. Он не мог меня понять и поэтому сердился. А у меня было желание убедить его, что я такой же, как все, совершенно такой же, как все. Но, в сущности, это было бесполезно.
Ребекка: Ну, если она была в воздухе на вертолете, она должна была использовать датчик токсичности. Касл: Датчик токсичности, конечно. Беккет: Ты ведь понятия не имеешь, что это. Касл: Ни малейшего.
– Я вас не понимаю. – У нас с вами в таком случае неравное положение. Я вас понимаю прекрасно. – Меня? Еще бы. Я не умею выражаться так тонко, чтобы оставаться непонятой.
Я твёрдо знаю одно: есть время объективное, а есть субъективное, которое ты носишь на внутренней стороне запястья - там, где пульс. Другой человек не может тебя до конца понять: он смотрит своими глазами и измеряет своим временем.
Когда я немного подрос, родители выдали мне первую библиотечную карточку. Кажется, библиотека находилась на 85-й улице, на чужой земле. Я сразу попросил у библиотекаря что-нибудь о звездах. Она принесла альбом фотографий мужчин и женщин с именами вроде Кларк Гейбл и Джин Харлоу. Я выразил недовольство, и она, улыбнувшись (по причине мне тогда непонятной), нашла другую, правильную книгу.
Дело в том, что злобная и злая реакция на окружающее, грубость и непонимание других — это признак душевной и духовной слабости, человеческой неспособности жить…
Сначала ты молчишь, потому что придумал причину обидеться Потом будет неловко нарушить молчание. А потом, когда уже всё уже забудется, мы просто забудем язык, на котором понимали друг друга…
Хуже всего то, что мы окружены глухой стеной непонимания, точнее, нежелания понять. Приоткрывая потайные уголки своей души, мы рискуем стать объектом всеобщих насмешек, и, как уже не раз бывало, наше откровение будет гласом вопиющего в пустыне…