Вполне может статься, что любовь великих мира сего к искусствам и наукам есть лишь неотъемлемая часть придворной жизни. Положение обязывает иметь картины и слушать музыку; считается неудобным, если придворный переплетчик сидит без дела, вместо того чтобы одевать в кожу и золото всю наиновейшую литературу.
Наука — основной элемент, объединяющий мысли людей, рассеянных по земному шару, и это — одно из высоких ее назначений. На мой взгляд, нет такой человеческой деятельности, где согласие между людьми было бы настолько очевидно.
Вы не думаете, что существуют вещи, которых вы не понимаете, но которые тем не менее существуют, что есть люди, которые видят то, чего другой не может видеть; но имейте в виду, существуют вещи, которых просто так не увидишь. В том-то и ошибка нашей науки, она всё хочет разъяснить, а если это не удаётся, утверждает, что это вообще не поддаётся объяснению.
Френология, как известно, - это наука определения характера, способностей и склонностей человека по неровностям на его черепе. () В Анк-Морпорке вы можете прийти к ретрофренологу и заказать, к примеру, артистический темперамент со склонностью к созерцанию и легким оттенком истерии. На самом же деле вам просто настучат по башке деревянными молотками различной формы и размеров. Однако процедура способствует денежному обращению, и это главное.
Если религия познала Бога, познала нуль. Если наука познала природу, познала нуль. Если искусство познало гармонию, ритм, красоту, познало нуль. Если кто-либо познал Абсолют, познал нуль.
Галилей настаивал на том, что наука и религия отнюдь не враги, но союзники, говорящие на двух разных языках об одном и том же - о симметрии и равновесии аде и рае, ночи и дне, жаре и холоде, Боге и сатане. Наука и религия также есть часть мудро поддерживаемой Богом симметрии никогда не прекращающегося состязания между светом и тьмой…
Он принялся излагать мне математическое обоснование теории времени и темпоральных перемещений (он никогда не употреблял выражение «путешествие во времени»), но записывать запретил. Впрочем, в записях и так не было бы смысла, ибо каждое обоснование он предварял словами: «Таким образом, очевидно, что» - и переходил к вещам, очевидным только для него и Господа Бога, но ни для кого больше.