Я просто хочу быть рядом с тобой. Я как маленькая глупая кукла. А ты все время выбиваешь мне зубы своими словами, своим тоном. И иногда мне хочется, чтобы ты умерла…
Вместо мозгов — стразы, вместо блеска в глазах — намазанные жиром губища, вместо лица — неудачная карикатура, вместо роскошных волос — залакированные слипшиеся пряди, вместо кожи — коричневая пленка, вместо естественной красоты — модный гламур, вместо девушки — куколка.
Дед Фелиции рассказывал внучке, что кукла не принадлежит к миру живых, но и к миру мертвых – тоже. Промежуток, грань, обоюдоострый нож. Поэтому кукле разрешено делать то, что запретно и для людей, и для вещей. Выходить за пределы ограничений, положенных материи. Объединять возможное с невозможным. Каким образом? – зависит от мастерства кукольника.
Сидишь посреди этой немоты и думаешь: «Господи! да куда же настоящие-то люди попрятались?» Взглянешь кругом: все-то куклы! везде-то куклы! не есть конца этим куклам!
Я всегда клала с собой куклу: каждое человеческое существо должно что-нибудь любить, и, за неимением более достойных предметов для этого чувства, я находила радость в привязанности к облезлой, дешёвой кукле, скорее похожей на маленькое огородное пугало. Теперь мне уже непонятна та нелепая нежность, которую я питала к этой игрушке, видя в ней чуть ли не живое существо, способное на человеческие чувства. Я не могла уснуть, не завернув её в широкие складки моей ночной сорочки; и когда она лежала рядом со мной, в тепле и под моей защитой, я была почти счастлива, считая, что должна быть счастлива и она.