Не помню сколько долгих лет
Натянутые нервы.
В конце тонеля яркий свет,
Я должен быть там первым.

И нет, расслабиться нельзя
На пятки наступают.
Все быть там первыми хотят,
Но почему не знают.

А может стоит бег прервать
По темному тонелю
И направленье поменять,
Я в свет уже не верю.

К нему пусть рвутся чудаки
Что тьму считают злою.
Забыли видимо они,
Что свет рожден был мглою.

Не будет радости без бед.
Хоть верьте, хоть не верьте,
Без боли наслажденья нет,
И жизни нет без смерти.

Но мы с усердием ослов
Хотим сожрать морковку,
Чтоб объяснить не хватит слов -
Нет в вечной жизни толку.

Какой-то скот придумал рай
И вечное блаженство.
Построил для овец сарай,
Чтобы на них нагреться.

Его нельзя разоблаичить -
Отара помешает.
Так хочется им вечно жить,
А шерсть пусть состригают.

В конце тонеля яркий свет.
И рай должно быть это.
Но если рая вовсе нет,
То там тонель из света.

АД И РАЙ
Раю ад я предпочёл бы:
Скучно до смерти в раю,
Где безгрешные старухи
(от греха их сохранила
безобразие лица)
Пожинают плод добра
Где царит лишь добродетель
Вместе со скукою сестрой
Нет, уж лучше в ад попасть:
Там полно премилых грешниц,
Рой красавиц молодых.
Взор их страстью горит,
Голос негою звучит
Там царит лишь бог любви
С ними ад мне будет раем
Рай без них есть сущий ад

Злой боли не желая кому-то причинять
Ты вечно не обязан и сам её терпеть
Убей кусок души, часть «вырежи» себя,
Но перестань скулить, зовя «на помощь» смерть.
И будет острой боль и «кровью» истечешь,
Покажется-навек лишился красок мир
Безумия и разума границу пресечешь
И в тот момент поймёшь, как жалок твой кумир.
Очистятся мозги, развеется дурман,
Боль сможет прекратить свой ежедневный «пир»
К звезде своей мечты сквозь тернии пойдешь
Сумей лишь отыскать свой новый ориентир

Они любили друг друга так долго и нежно,
С тоскою глубокой и страстью безумно-мятежной,
Но, как враги, избегали признанья и встречи.
И были пусты и холодны их краткие речи…
Они расстались в безмолвном и гордом страданьи,
И милый облик во сне лишь порою видали…
И смерть пришла, наступило за гробом свиданье…
Но в мире ином друг друга они не узнали…

Не возраст-чаще мысли напрягают
И вечно опасение чего-то не успеть
Мозг это «шпорит», постоянно подгоняет,
Погрязнув в суете забудешь и про смерть
Поменьше сил уже, гнетёт сильней усталость
Поклажа тяжкая порой-груз «улетевших» дней
Желаний куча не исполненных осталась
Стремишься к ним с девизом-Всё-и поскорей!
Не так важна и их осуществимость
В желаньях наша жизнь покуда ты живой
В себе огонь их и поддерживай незримый
Прочь отгоняя безразличия покой…

«За всё" готовность драться «до конца»
Избегнуть поражений не поможет
«Приз-утешение"-не «потерял» лица,
Спокойно советь спит и не тревожит.
Есть то, чего не сможешь одолеть-
Свои есть у возможностей пределы-
Чужая воля, горе или смерть
В прах превратят твоё любое дело.
Пусть «поражения» возможность не страшит
Есть на победу шанс, нельзя «без боя» сдаться
Ты при любом исходе опыт обретёшь
И станешь, может быть, поменьше ошибаться…

Не спутайте - покоя с равнодушьем
Покой-вода при штиле, равнодушье-лед
Волнует «воду» ветрами эмоций,
Но равнодушия тот ветер не пробьёт
В покое есть всегда движенье жизни,
А равнодушье-сон… тот, что похож на смерть
В «сне» этом-безразличен к укоризне
«Спит» совесть, от неё уж «не сгореть»
И в жизни вечно путают понятья-
Спокойных-мало, равнодушных-тьма
Не вырвать духа из «холодного объятья»
Хоть понимаешь-там его тюрьма…

а ты давай, приценись получше,
чего ещё бы себе купить,
наивно веря, мол, вот он, случай,
способный что-нибудь изменить.
планшет покруче, айфон новее -
они-то могут отсрочить смерть.
купи же, детка, давай, смелее -
ну как их можно не захотеть?

неужто думаешь, в жизни важно
любить там, верить, детей рожать?
скажи им, глупым, пусть знает каждый -
гораздо лучше вот так лежать,
рыдать/рыгать/без причины ржать/
всё время жрать/без конца зевать,
не покидая свою кровать -
ну, неохота с неё вставать.

чего ты хнычешь? не всё по нраву?
забей, не думай, остановись!
глотай бензиновую отраву,
с несчастной долей своей смирись -
работай, деньги копи, учись,
молись - для вида. кому, кому? -
хоть отражению своему.
оно ведь лучше, чем никому.

живи обычно, не замечая
десятки/тысячи бритых душ.
а станет холодно - выпей чая
и залезай в свой квартирный душ.
ори, ругайся, семью разрушь,
чтоб все сбежали - сын, дочка, муж.
живи спокойно. друзья, враги…
зачем вообще напрягать мозги??

а ты давай, приценись получше -
оно ведь, в общем-то, не впервой,
когда всё то, что казалось нужным,
вдруг изгнивает в компостной куче -
пропахшей фальшью, большой, сырой.

а ты продайся, себя не мучай -
чего тут плакаться?
Бог с тобой!

Извини, говорит, черный список тебе стал мал, я не раз об тебя свой хребет сгоряча ломал, уничтожил бы, и рука б поднялась, клянусь, но - ты пишешь и пишешь, хоть заучивай наизусть.
Извини говорит, у меня тут такой роман, что в сторонке покурят Диккенс, Жюль Верн, Дюма, у меня тут любовь, понимаешь? Лю-бовь, пойми. Начерта мне тут ты со своими «меня верни»?
…
Извини, говорит, подзатрахала круговерть. Где ни встанешь курить - там вечно плакат про смерть, как ни выйдешь на улицу - там постоянно дождь. Никакого покоя. И, да - ты меня не ждешь.
Извини, говорит, но любовь - то на деле - дрянь. Твердолоб, себялюб, угрюм, да к тому ж упрям, и собой нехорош, и стар, и висками бел, недостаток на недостатке - и кто б терпел?
Извини, говорит, столько времени утекло. На тебя - то сквозь пальцы, то просто через стекло, то касаешься, то открестишься - каждый раз меня Бог отводил, а сегодня, видать, не спас.
Что ни город, а без тебя, посчитай, тюрьма.
И я вторю ему - извини, у меня роман.

Над мертвым Городом, над вечным морем гула,
где ночью блещет свет, где днем всегда темно,
как Царские Врата, вдруг Небо разомкнуло
узорное окно.

Бегут толпы теней вокруг в смятенье диком,
и обернуться им в том беге не дано,
но тихо светится в безмолвии великом
узорное окно.

Над лесом красных труб, над царством мертвых линий,
где смех, безумие и смерть - одно звено,
немолчно бодрствует небесной благостыней
узорное окно.

Там кто-то молится, рыдает, умоляет,
да отвратит Господь, что небом суждено,
и, благостно светясь, весь мир благословляет
узорное окно.

О, с детства милое знакомое Виденье,
вновь сердце бедное Тобой озарено!…
Да будет жизнь моя - молитва, плач и бденье!
Да будет падший дух - узорное окно!…

Я помню этот тяжкий бой:
В ту ночь два раненых солдата
Бежали тайно из санбата
К себе домой - к передовой.
Всю ночь гремел железный гром,
А утром тех солдат убило,
И рота их похоронила
На высоте, в песке сыром.
А вы, в невинной простоте,
Поете в тишине негромко
О «безымянной высоте
У незнакомого поселка».
Я нюхал тех сражений дым,
Я видел слева смерть и справа,
И это все дает мне право -
Я обращаюсь у молодым:
- Мальчишки, вам по двадцать лет
И вы - ровесники Победы,
Но смысл ее - не в трубной меди,
Поверьте мне, не в этом. Нет!
петь можно и о высоте,
О том, как падает ракета,
Но надо быть - на высоте,
Когда понадобится это…

Что ж, развлечёмся письменно,
Смотря в глаза на фото.
Зато от сердца искренне,
Забыв, как одиноко.

И в чудеса не веря,
В волшебную любовь.
Нет, жизнь не изменить мне,
Тем более с тобой.

Об этом и не думаю,
Не то, чтобы мечтать.
И мне от счастья крыльями,
Наверно, не махать.

Ни взлётов, ни падения -
Ни счастья, ни любви.
И лишь одно забвение,
И смерть лишь впереди.

Не грустно, просто жизненно,
В реальности живу.
А я - как будто в юности,
И лишь тебя - люблю.

Мы встретимся с тобою,
Лишь путь закончим оба,
Отмеренный судьбою
С рожденья и до гроба.

К чему любовь земная,
Дитя обмана зренья?
Она умрет, стеная,
Достойная презренья.

Морщины лет минувших
Изрежут острой сеткой
Остатки чувств уснувших,
И старость станет клеткой.

И вместе похоронят
Двоих - в одной могиле,
И капли слов проронят
В хвалебно-громком стиле.

Но все равно отдельно
Их души в Вечность канут,
В восторге беспредельном
Они ничьими станут.

Любовь земная… Ладно,
Довольно слов нелестных.
Другое мне отрадно:
Любовь глубин небесных.

Чиста и благородна…
Без края и предела…
И полностью свободна
От сил земного тела…

Любовь небесной тверди
Пленяет ей подвластных
Иначе: после смерти
Рабов земли несчастных,

Венчая их под сенью
Им отданного рая,
Чтоб жизнь земную тенью
Затмила жизнь вторая:

Блаженная награда
За все земные муки,
То вечная услада
За годы из разлуки…

Но хватит слов поэта!
Здесь пафос неуместен!
Мы все равно все это
С тобой увидим вместе.

В мире, где повсюду лишь печаль,
Где слова без смысла и пусты.
Знаешь, почему живу я в нём?
Просто потому, что в нём есть ты…

В мире, где на троне правит ложь,
От неё спасёт нас только смерть.
Как же в этом мире ты живёшь?
Для кого и почему, ответь?

Не найдя ответа на вопрос,
Не увидеть света сквозь туман.
Ты один, но ты кого-то ждёшь.
Сам не зная, пишешь свой роман.

По ночам боясь закрыть глаза,
Часто вспоминаешь эти сны.
Так легко иллюзию спугнуть,
А они прекрасны и странны.

Просто ты не можешь их понять,
Только здесь большой загадки нет.
Посмотри вокруг, открой глаза,
Руку протяни - найдёшь ответ.

Никто средь человечьей суеты
Не думал никогда - вы мне
поверьте,-
Куда уходят умирать коты,
Чтоб нам не видеть их кошачьей
смерти. Их по дорогам бегает - не
счесть!
Собаки им нередко портят шкурку.
Натравят - перекусят! Случай -
есть.
Прибультерьерах есть ещё
придурки.
Кошачья смерть, нередко - ни за
грош,
От пьяной злости иль от детской, -
точно.
И вдоль дорог, куда ты ни идёшь, -
Раздавленные кошки у обочин…
Хоть нам без них людских хватает
бед,
(Но не стоит вопрос ведь: или -
или),
Притормозите на зелёный свет,
Большие дяди на автомобилях!
Хвостатый кот! Ты - глупый
пешеход,
Тебя, бродягу, не учили в школе…
Несчастный случай! - мне ответят.
Вот!
А на земле - людской хватает боли.
Но мы - всё те же кошки и коты!
Пусть в чём-то больше, или в чём-
то
меньше…
И скрашивает жизнь средь суеты
Братва кошачья у поживших
женщин.
И у окна какого-то беда Проплакала
глаза и ждать устала…
Ведь, есть же в людях доброе
начало?
Ведь, мы же всё же люди, господа?