в небе солнце, щедрое лучами,
потихоньку тучи разводило.
бабочки порхали над цветами.
лето, не прощаясь, уходило.

уходило, оставляя веру
в то, что осенью не будет грусти.
даже если будет, чтобы вмеру -
чуть придержит, а потом отпустит.

осень-осень, как же ты любима!
разделяя летний зной и стужу,
ты, как я, порой легкоранима.
осень, мы давно с тобою дружим.

Я слушаю Осень…

Осенний дождь стучит по крыше,
Я ароматный кофе пью…
Прошу вас только - тише, тише!
Не разбудите грусть мою…
Надену плащ и зонтик в руки
И в город - под дождём гулять.
Я раскрываю ветру руки
Пытаюсь необъятное объять.
Дождь нежно, словно кончиками пальцев
К щекам, губам, глазам
Притронется слегка.
Дышу дождём, опавшею листвою
Пусть говорят, что осенью тоска,
А для меня она - таинственно красива,
В ней отдыхает, исцеляется душа!
Я погружаюсь в Осень, здесь так мило,
И не осенняя унылая пора!
Осенний дождь стучит по крыше…
Я кофе ароматный буду пить
Гулять по городу и Осень слушать
Черпая силы дальше жить!

не просыпайся, пожалуйста, не хочу
я прижиматься к чужому его плечу.
слушать: «ну что же ты девочка, не грусти
выкинь синицу мертвую из горсти».

сильная-гордая, смелая, хоть убей,
только вот сердце - пойманный воробей,
только себя латаешь ты из кусков,
если услышишь запах его духов.

не забывай, пожалуйста, не хочу
впредь говорить о том, о чем я молчу.
слышать: «забыть - не горе, а благодать»
все они умные, только почем им знать?!

сколько морщинок, ямочек на щеках,
сколько тепла в любимых его руках,
как обнимает крепко, целует робко,
сколько жуков в его в черепной коробке.

как в нашем доме лампочка не горит,
и как похож на ребенка, когда он спит.
не забывай, пожалуйста, не могу
чтоб оставался ты у меня в долгу.

ежевечерне искореняю мысли,
путаю даты, встречи, часы и числа.
мне интересно, если бы я пришла,
ты отказался бы от моего тепла?

это чернее ночи, белее дня,
только Господь не хочет понять меня.

Нева Петровна, возле вас - всё львы.
Они вас охраняют молчаливо.
Я с женщинами не бывал счастливым,
вы - первая. Я чувствую, что - вы.

Послушайте, не ускоряйте бег,
банальным славословьем вас не трону:
ведь я не экскурсант, Нева Петровна,
я просто одинокий человек.

Мы снова рядом. Как я к вам привык!
Я всматриваюсь в ваших глаз глубины.
Я знаю: вас великие любили,
да вы не выбирали, кто велик.

Бывало, вы идете на проспект,
не вслушиваясь в титулы и званья,
а мраморные львы - рысцой за вами
и ваших глаз запоминают свет.

И я, бывало, к тем глазам нагнусь
и отражусь в их океане синем
таким счастливым, молодым и сильным…
Так отчего, скажите, ваша грусть?

Пусть говорят, что прошлое не в счет.
Но волны набегают, берег точат,
и ваше платье цвета белой ночи
мне третий век забыться не дает.

Не знаю что случилось, между нами,
Невидимая нить раздора пролегла,
И часто с болью грусти, вечерами,
Тревога в себе радость унесла.

Нет больше между нами понимания,
И мелочь каждая для ссоры путь дает.
А ты как маленький маяк в тумане.
Чуть-чуть посветит. Снова в мрак уйдет.

Ведь ты не любишь ни кого кроме себя,
И в свете Розовым твои желания.
Другим же причиняя боль, как ни когда,
Бросаешь в тень их со своим страданьем.

Высокомерна и горда порой,
Ты чувствуешь ту боль что ближе.
Как доктор пред калеками толпой
Пусть больно им, но сами подойдут поближе…

И я хочу, чтобы ошибки осознав,
Избавившись от них как от недуга.
Могла прощать. Вниманием обняв,
Чтобы понять друг друга.

Вновь под кожею грусть резвится…
То завоет, то завизжит…
Я смотрю и не вижу лица…
То бессмысленный грим, то щит…

Осень ловко умыла стёкла,
Но не смоет души печаль…
От слезинок душа намокла…
И солёный в глазах хрусталь…

Я скучаю по наважденью,
Без которого жизни нет…
Он - легенда и преступленье,
Он - для музы моей рассвет…

Без него ничему не сбыться…
Не мечтаю о неземном…
Вновь под кожею грусть резвится,
Осень съёжилась за окном…

Всё что нужно на этот вечер
И к тому же на эту жизнь -
Это голос его и плечи,
И: «Прорвёмся… люблю… держись!»

Только это меня спасало
От печали дождливых дней…
Рядом с ним я ведь лучше стала
И люблю с каждым днём сильней…

Кто-то скажет: «Мечтам не сбыться…»
Кто не верит, тот обречён…
Вновь под кожею грусть резвится,
Только если не рядом он…

Но когда-нибудь в зимний вечер
В тихом Храме отвечу: «Да!»…
И поставив за счастье свечи,
Будем вместе уже всегда!


Ирина Самарина-Лабиринт, 2013

Впусти меня в свою жизнь, впусти
Я тебя не предам, ты слышишь?
В лодке вдвоём ведь легче грести
Я хочу ощущать как ты дышишь…

Впусти меня в свою душу, впусти
Хватит петь ей уже сольно,
Просто одной мне как-то в пути
Невыносимо больно…

Впусти меня в своё сердце, впусти
И я растоплю все льдинки
Любовью наполню его - не грусти
Не будем вести поединки…

Впусти меня в мир свой закрытый, впусти
Прошу тебя просто сердечно,
В тебя я с корнями успела врасти
Хочу быть твоею навечно…

Вот ещё одна ночь прожита
Так тоскливо колышет листва
Полумесяц на небе горит
Да и солнце не жарко светит

День за днём я встречаю рассвет
И мне жаль, что тебя рядом нет
Позабыл ты меня, ну и пусть!
А на сердце не нужная грусть

Сколько ж буду ещё я грустить?
Боль на сердце свою я хранить
Не могу, без тебя - темнота
Может выпить немного вина?

И вино не спасёт от тоски
От потеряной нами любви
Я скучаю мой милый, родной
Ты приди поскорее за мной

Двери настеж свои отворю
И глазами скажу-как люблю
А на ушко тебе прошепчу
То, как долго тебя уже жду

А ты крепко обнимешь меня
И прошепчешь мне те же слова
По предательски блеснут глаза
Счастьем-будет зваться, та слеза

В цвет разлуки оделась листва…
Хоть конец - лишь преддверье начала,
слёз и грусти полна голова,
и ворона уже прокричала,
предрекая печальные дни
расставания с красками жизни.
Поскорее меня обними,
вот-вот дождик, я чувствую, брызнет
мне на щёки… Смириться нельзя,
но приходится, как же иначе.
Все мы дети природы, скользя
по холсту её красками, плачем
и смеёмся, смешаясь смешно
с чьей то капелькой жизни, а рамой
служит время… Такое кино,
эпизод комедийный за драмой
вечно следует, видишь, смеюсь… -
Так весна будет вновь за зимою.

В новой жизни тебя я дождусь,
и обнимемся жарко с тобою…

О тебе шелестит мне напевы листва весенняя,
Нежным майским теплом наполняя той песни слова.
Что-то есть в этой песне от нежной грусти Есенина,
И, как будто хмельная, кружится моя голова.

О тебе лето жаркое повесть-счастье напишет мне,
Сложит галькой «Люблю» на песчаном морском берегу.
Как приливом нахлынут, вернутся все чувства прежние
Лейтмотивом во мне: «Не могу без тебя, не могу!»

О тебе осень сложит из листьев поэму грустную,
В ней - разлук и размолвок нелепых, обилие глав.
И я остро опять пережитую боль почувствую.
Пусть уходит скорее, с собою печали забрав.

О тебе мне расскажет зима сказку-быль чудесную,
Где в заснеженном парке подснежников первых цветы.
Там увидится принц со своей долгожданной принцессой.
И, конечно же, сказочным принцем в ней должен быть ты.

Воскресенье. Дождь по крышам…
Помолчим, любимый. Тише.
Ты послушай шорох листьев,
Удивись окраске лисьей,
И услышь в дожде осеннем
Плач по лету, сожаленье,
Что в душе так много грусти.
Потерпи, она отпустит.
Говоришь, промокли ноги?
То не повод для тревоги.
Торопись в уют домашний,
Горечь ссоры той, вчерашней,
Ты забудешь у камина.
Даже, горькая рябина
Скоро станет слаще мёда,
С душ озябших непогода
Улетит последней тучей.
Шорох листьев… Тише… Слушай…

Не печалься, мой друг, что мелькнул и исчез полустанок.
Поезд-жизнь остановок не делает, видимо, там,
где не любят, не ждут, где в душе грусть сочится из ранок,
и солёные слёзы текут, будто дождь, по губам…

Понимаю, сейчас очень больно. Предательства жало
Надо вырвать из сердца. Попробовать заново жить.
Понимаю, родная, бороться с обидой устала.
Что разорвано в клочья, не склеить, не сбить и не сшить.

Пусть сейчас твой герой в «вечность чувства» играет с другими,
и пусть верят они, что их минет планида твоя.
Ты же знаешь: финал каждой новой его «камарильи» -
обожжённые крылья… глухая на сердце броня.

Ты потом, обойдя все следы разрушений, пожарищ,
Всех простишь и поймешь, не судя за людские грехи.
Нам, друзьям, свет улыбки ты снова однажды подаришь,
Боль и светлую грусть, облекая, как прежде, в стихи.

Окно открыто, жалюзи дрожат,
Сквозняк покачивает чистый лист бумаги,
Плывет густой кофейный аромат,
Пьянеет розочка китайская от влаги.

А я все лью из лейки грусть в кашпо,
Не замечая, что заполнено до края.
Всё хорошо. Что на меня нашло?
Ну почему я беспокойная такая!

Припоминаю, что сказал вчера -
Твоей холодности найти пытаюсь повод.
Не нахожу. Всё было, как всегда.
Сегодня ты молчишь. За целый день - ни слова.

На фото взгляд призывно-озорной,
И на душе под ним становится теплее.
Тревога тихо тает, а покой
Меня баюкает в уютной колыбели.

Вдруг - твой звонок! И все сомненья - вон!
Мы снова в унисон. Гармония в дуэте.
Нам сердце - самый точный камертон.
Как хорошо, что ты живешь на белом свете!

Эта осень-пора суицидная,
Листопадная серая грусть,
Только будущего не видно,
То, в которое я тороплюсь.

Уезжаешь?! Огни вечерние
За тобою будут бежать
И в осеннем тумане, наверное,
Будут образ мой искажать.

Хлынут слезы без всякого повода
И утопят мои глаза,
И очнусь я, как будто от холода-
От разлуки в мыслях пропав.

Словно что-то забыла главное,
Побежать бы, да только не в мочь.
Губы стали на миг как ватные
И уже под ногами ночь.

И очнусь, словно Богом забытая,
Словно проклята миром и всем,
И очнется душа суицидная,
Удивится и спросит: «Зачем?»

И опять безо всякого повода
В полумраке утонут глаза,
И качнется листок на проводе,
И умчатся вдаль поезда,

Фонари, отражаясь в лужах
Кинут свет на стекла витрин.
И никто мне, поверь, не нужен,
Только ты, любимый, один.

Морозный лес.
В парадном одеянье
деревья-мумии, деревья-изваянья…
Я восхищаюсь этой красотой,
глаз не свожу,
а сердцем не приемлю.
Люблю землею пахнущую землю
и под ногой
листвы упругий слой.
Люблю кипенье, вздохи, шелест, шорох,
величественный гул над головой,
брусничники на рыжих косогорах,
кочкарники с каемчатой травой…
Труд муравьев, и птичьи новоселья,
и любопытных белок беготню…
Внезапной грусти,
шумного веселья
чередованье
по сто раз на дню.
Люблю я все, что плещется, струится,
рождается, меняется, растет,
и старится,
и смерти не боится…
Не выношу безжизненных красот!
Когда январским лесом прохожу я
и он молчит,
в стоцветных блестках сплошь,
одно я повторяю, торжествуя:
«А все-таки ты скоро оживешь!»