Не хочу я ни лавров, ни крыльев. Белизна простыни, где раскинулась ты, обессилев! Не согрета ни сном, ни полуденным жаром, нагая, ускользаешь, подобно кальмарам, чёрной мглою дурманною, Кармен!
Поцелуй был такой глубины и силы, что мертвых пронзал во мраке могилы. Поцелуй возвратился, горяч и глубок, и губы живых лихорадил и влек. Поцелуй был слишком велик для губ, он чувствовал это, вонзаясь вглубь, Тот поцелуй, который привык выкапывать мертвых и сеять живых.