Чернота цельна, даже если кипит ужасом. Свет же многолик. Ночь страшна запахами и летучими неуловимыми звуками. Измерения в ночи распадаются, всё становится преувеличением - шипы более колючими, листья - острее. Но ужас дня может быть намного хуже.
Луна затопила ночь безбрежным светом, и холмы стояли, окутанные белой лунной пылью. Деревья и земля застыли, иссушенные лунным сиянием, безмолвные и мёртвые.
— Равик, почему ночью всё становится красочнее? Всё кажется каким-то лёгким, доступным, а недоступное заменяешь мечтой. Почему? Он улыбнулся: - Только мечта помогает нам примириться с действительностью. - Вы не похожи на человека, опьяняющего себя мечтой. - Можно опьяняться и правдой. Это ещё опасней.
Керн не хотел поддаваться страху, но чувствовал, что страх сильнее его. «Во всем виновата ночь, – подумал он. – И страхи ночи. Дневной страх разумен, ночной – не имеет границ!»