Рейс Москва – Дар-эс-Салам (моему другу, командиру корабля, Заслуженному пилоту Российской Федерации – Лёньке. Лёнечке)
Глубокая ночь, и там – Аден, вдали.
Под нами залив. Высота – 800.
Рождественским светом внизу корабли.
На взлёт! И обычный-то, в общем, полёт.
Рвануло движок и… Горит керосин.
В салоне темно. Только крики и дым.
А левый? Пыхтит. Хоть остался один.
Всё к чёрту? Ну, что же… Таким молодым!
Не тянет движок. Лайнер «клюнул» и – вниз.
Ремень на замок, но… Не вышел полёт.
В салоне стенания, вопли и визг.
А мне, вдруг, подумалось: «Как там пилот?»
Штурвал – на себя и, конечно, на газ.
Педали, педали! Слегка! Левый крен.
Тяни же, машина. Не в первый же раз!
Машина откликнулась, воле в
обмен.
Закрылки? Остались с одной стороны.
Глиссада? Вперёд, энергичный догон.
Табло: «Дальней нет»! Чёрт! Но в свете луны
Ты, лайнер, тихонько! Спешить – не резон.
Коснулись! В притир! Не заметил никто.
Все живы. Штормтрапы. Рыдали без слов.
А лайнер горел. Среди гор. На плато.
Тушили, беднягу, 12 часов.
С тобою подпили мы крепко тогда.
А Аден смотрел - совсем равнодушно.
Но, Лёнечка, Лёнь…! И пусть мчатся года.
Дай руку твою, мой друг добродушный.