И видят они, то, что дорого им больше жизни, горит в пламенных водах удовольствия. И знают они то, что они так жадно пьют, постепенно выпивает их изнутри.
Твой взгляд потемнел, хоть прекрасен он был, Сгоревший внутри, свою сущность забыл. Голодный зверёныш на райском пиру, Избитый собой, засыпаешь к утру.
Первые семь лет ребенка нужно любить, вторые семь лет надо его воспитывать, третьи семь лет — быть ему самым лучшим другом, а потом отпустить его и молиться, чтобы у него все было хорошо…
Ты побывала в руках, которые лишь потому нельзя назвать преступными, что все остальные их качества превосходит неведение. В венецианской вазе не сваришь супчик из примитивных желаний обладания.
— У тебя это так хорошо получается, правда? — сейчас в ее голосе сквозил холод. Опрометчиво, повинуясь своей злобе, она приблизилась к нему. — Отталкивать людей прочь. Но я знаю, что ты не питался сегодня вечером. Тебе ничего большего не надо от меня и у тебя не получается строить из себя голодающего мученика так же хорошо, как у Стефана.